– Ну это может быть по поводу взрыва. Пальчики твои хотят.
Ему тут же вспомнились недавние летние события. После взрывов на празднике Независимости власти начали охотиться за преступниками почти в буквальном смысле. Кроме поиска покупателей сока, была развёрнута массовая кампания по взятию отпечатков пальцев у населения, по-научному – дактилоскопическая регистрация. Акция позиционировалась как добровольно-принудительная, но укрыться от неё было не так легко. Людей вызывали в милицию, мужское население – в военкоматы, к кому-то приходили прямо на работу и предлагали помазать пальцы чёрным валиком.
Андрей сильно сомневался, что когда-нибудь станет преступником и присутствие его отпечатков в базе может как-то навредить ему в будущем. Но сама истерия вокруг этих событий и навязанная необходимость куда-то ходить и что-то делать была ему неприятна. Он, конечно же, от всей души желал органам поскорее найти злодеев, но совершенно не понимал, как его пальчики могут помочь делу, к которому он вовсе не причастен. Разве что успокоить местные органы, что он законопослушный гражданин и всячески помогает выполнять план по взятию отпечатков в своём районе.
Он решил уточнить ситуацию у знакомого юриста.
– Говорят, там хотят брать отпечатки. А мне как-то очень не хочется.
– Точно не скажу. Там сейчас формируют базу, поэтому у всех собирают.
– Так чё мне говорить?
– Ты гражданин Беларуси? Где работаешь?
– Ну ясень пень, гражданин. На конторе оформлен.
– Какой у тебя процессуальный статус?
– Слушай, давай попроще. Я не разбираюсь в этих ваших статусах.
– Ну, свидетель, обвиняемый, подозреваемый, эксперт?
– Свидетель, видимо. Какой ещё, на хрен, обвиняемый? В чём?
– Это пока. Потом может измениться.
– Шутник.
– В общем, я тут глянул в законы. Тебя нет в круге лиц, которые должны проходить обязательную дактилоскопическую экспертизу.
– Свидетели не обязаны?
– Да, не обязаны. Только подозреваемые и обвиняемые.
– А может, там новое что-нибудь вышло? Обновления там какие-нибудь или указы.
– Насколько я знаю, ничего не выходило. В любом случае будь с ними предельно вежлив, голос не повышай и разговаривай очень аккуратно. Лучше ничего не сказать, чем сказать лишнее.
– Тут ещё какой-то указ о порядке регистрации. Может, чё новое установили уже?
– Не, это не то. Порядок – это сам процесс. Как валик брать, по пальцам водить и так далее.
– А, понял. Значит, у меня не имеют права ничего брать – так?
– Ну да. Можешь ещё сказать, что тебе религия не позволяет. Противоречит твоим религиозным чувствам, так сказать. Хотя если ты вдруг станешь трупом, тебя обязаны будут дактилоскопировать. Трупы подлежат обязательной регистрации.
– Ну тебя в жопу. А если статус изменится на подозреваемого, например, тогда придётся сдавать?
– Тогда придётся. Но для смены статуса нужны серьёзные основания. Просто так этого никто делать не будет.
– Ага, понял. Ну спасибо, успокоил. Всё, давай.
Осведомлённость юриста придавала уверенности. По крайней мере, теперь было понятно, на какие законы опираться в разговоре с органами или с кем там придётся иметь дело.
На следующее утро Андрей проснулся не от заведённого будильника, а от раздражающего скрежета домашнего телефона. С трудом продирая глаза, он выполз в прихожую и сонным голосом снял трубку.
– Д-да-а…
– Здравствуйте. Это вас из избирательной комиссии беспокоят. Здесь живёт Элла Яковлевна?
– Элла Яковлевна умерла полтора года назад. Теперь здесь живу я.
Элла Яковлевна оставила квартиру в наследство племяннику, который сразу же её продал. На самом деле, согласно легенде, старушка Элла Яковлевна не умерла, но была насильственно убита племянником с целью завладения квартирой, а её труп замуровали в стенку. По той же легенде призрак бабушки должен был являться Андрею по ночам, хотя ничего подобного он не наблюдал.
– А вы кто?
– Что значит кто?
– Ну зовут вас как?
Андрей назвался.
– Мы вам отправим приглашение на выборы. Приходите голосовать обязательно!
– Хорошо, спасибо, приду.
Часы показывали, что уже пора выходить. Благодаря наличию прописки все нужные инстанции находились рядышком, и идти в военкомат было совсем недалеко. По дороге Андрей размышлял о грядущих выборах и работе местной избирательной комиссии.
Вот же блин… Они там даже не знают, кто жив, а кто помер… Мёртвые души, блин… А меня вообще нету… В списках живых… «Вас здесь не стояло»!..
В стране действительно намечались парламентские выборы. Андрей почти не разбирался в политике и программами кандидатов не интересовался, но интуитивно чувствовал, что ходить на выборы должен, а голосовать на них нужно за действующую власть. Поэтому на президентских выборах он всегда голосовал за текущего президента, а на остальных ограничивался галочкой «против всех». Голосовал против всех он скорее по инерции, чем по велению разума. Причиной тому были то ли семейные традиции, то ли нежелание разбираться в кандидатах и в политике в принципе, то ли устоявшийся стереотип недоверия к властям в целом. И на этих выборах от своего правила он тоже решил не отступать. Политика – совсем не его стихия. Интересовался Андрей совершенно другими вещами. Например, карьерным ростом, психологией, художественными фильмами в жанре арт-хаус, но никак не политическими проблемами и тенденциями.
Ладно… Пойду проголосую… Жалко, что ли?.. Против всех… Как обычно… Не президентские же выборы… На президентских хоть понятно, за кого… Как там младший Руслан говорил?.. «Пока моя сестра не закончит универ – буду за действующего голосовать»… Чтоб стабильность была… Пока не закончит… А то мало ли!.. Всякое бывает… Пусть закончит сначала…
От потока мыслей отвлекло здание военкомата. На часах было без нескольких минут одиннадцать. Сразу возле входа в окошке сидела дежурная, ей Андрей и протянул свою повестку.
– Здравствуйте, вы мне тут прислали вот, что к вам сюда надо сейчас приходить.
Дежурная спросила и записала контактные данные, звание и место работы. Андрей впервые диктовал название организации, в которую его оформили, и это было слегка непривычно.
– Лаборатория «Зигзаг», да.
– Проходите вон туда, под лестницу.
Он прошёл внутрь. Взгляду сразу открылась лестница на второй этаж, она располагалась прямо по центру здания, а со второго пролёта по бокам разветвлялась ещё на две лестницы. Но никуда подниматься было не нужно. В полутёмном пространстве под лестницей находился стол, за которым сидели какие-то мужики в форме. К ним, по всей видимости, и направила дежурная. На столе лежали толстые стопки бумаг, один из мужиков в форме взял лист и протянул Андрею.
– Паспорт ваш давайте и заполняйте.
Лист оказался бланком для дактилоскопической регистрации. Огромные пустые места ждали свежих пальчиков.
– Отпечатки хотите? Не, не имеете права.
Андрей забрал паспорт назад, развернулся и направился в сторону выхода. Мужик в форме вещал в спину громким и возмущённым голосом.
– Да не будем мы вас дактилоскопировать. Оставьте данные свои хотя бы, чтоб вас не искать потом. А то потом уже будет вызывать Комитет!
Не оборачиваясь, Андрей вышел из военкомата и направился в сторону дома.
Угу… Комитет, блин!.. Ну пускай вызывает… Давно мечтал с комитетчиками пообщаться… Не факт, конечно, что это будет приятно… Данные им… Захотите – найдёте… Спросите у Комитета… Деятели хреновы…
Удовлетворённый своим отказом, он вернулся домой и уселся за компьютер. Пришло электронное письмо от отца Ишакова. Нужно было заполнить и отвезти ещё одну анкету, теперь уже для получения банковской карточки. Снова пришлось бежать на почту, распечатывать, потом отвозить отцу Ишакова.
Эх-х… Как же это достало всё… Ходить туда-сюда… Ездить… Принтер, что ли, купить?.. Ладно, будет офис – там принтер будет… Потерплю…
II
Поправившись окончательно, Андрей вернулся к работе дорабатывать своё отболевшее время. Он уже начал получать некоторое представление о продуктах, с которыми предстоит иметь дело. Поскольку проектная документация фактически отсутствовала, вся информация по проекту исходила в основном только от Шуры в процессе общения в болталках по интернету.
Выяснилось, что клиенты немца – это разного рода больницы и другие медицинские учреждения. Автоматизация их работы происходила следующим образом. В каждой больнице можно было выделить две большие группы пользователей. Первая группа – это доктора, вторая – секретарши. Доктор навещал пациента и проводил осмотр, а в процессе работы диктовал запись своих наблюдений на диктофонное устройство – хитрую штуку вроде тех, которые выдали Шура и Ишаков. Затем полученная таким образом аудиозапись попадала в центральный компьютер больницы. Секретарша прослушивала эту запись на своём рабочем месте и попутно записывала текст в электронный документ. Дальше этот документ распечатывался, потом его читал доктор, а окончательный вариант текста заверял своей подписью. Таким образом, бесконечная ручная писанина докторов в карточку практически исключалась из рабочего процесса и перекладывалась на плечи секретарш. Драгоценное время доктора высвобождалось, и таким образом он мог осмотреть намного больше пациентов, чем если бы писал тексты сам. Такая организация работы Андрею очень симпатизировала. По опыту посещения советских и постсоветских поликлиник он знал, что будет происходить у доктора на приёме. Не поднимая головы, доктор будет что-то долго и быстро писать в карточку. И хорошо, если он при этом отвлечётся измерить давление или послушать лёгкие. Андрей был рад, что на Западе дело обстоит намного лучше и что он причастен к благотворному процессу автоматизации.
